Ходячие мертвецы. Сезон 3: интервью с Эндрю Линкольном

Зомбовод

«Ходячие» дотопали до двухмесячного перерыва. Мы высказываем свое мнение о первой половине третьего сезона, сожалеем о долгом перерывае и очень ждем продолжения, но кто о чем, а вот Эндрю Линкольн в последнем интервью АМС рассказывает о своем нервном срыве и о том, как ненавидит Вудберри.
Вопрос: Сейчас, когда идет третий сезон «Ходячих мертвецов», есть ли еще моменты, которые продолжают удивлять вас?
Ответ: Сериал одновременно и удивляет меня, и выматывает. Недавно я разговаривал со Скоттом Уилсоном, и мы подумали – насколько неординарным получился сериал. Единственное, что удручает – мы теряем людей. Вот у меня завязываются великолепные, действительно близкие отношения с по-настоящему одаренными актерами, но их непременно кусают, и мне приходится их убивать. Это – огромный недостаток самой яркой актерской работы за всю мою карьеру. За три года в этом сериале у меня было больше трюков, чем за последние четыре-пять лет. Это – невероятное приключение, которое я бы ни на что не променял, хотя здорово было бы провести еще пару сезонов с Сарой [Уэйн Кэллис].
В: Чувствуете ли вы себя, как и ваш персонаж, лидером… среди актеров?
О: Я не знаю. Я просто стараюсь делать свою работу. Если люди ориентируются на меня, это прекрасно. Но актерская работа не имеет ничего общего со слиянием – это не корпоративный тренинг. У каждого – свой способ работы. Я убежден, что, главная задача лидера – создать пространство, где люди почувствуют себя расслабленно, комфортно и где им будет хорошо работать. Мне не кажется, что страх – хороший мотиватор для съемок фильма. Это – не мой формат работы; я стараюсь, чтобы людям было легко и хорошо, чтобы они хотели возвращаться на работу и делать ее наилучшим образом. Как лидер я пытаюсь создать атмосферу, в которой люди смогут рискнуть или позволят себе выглядеть глупо. Если мне доводится сниматься со Скоттом Уилсоном, который работает вот уже пятьдесят лет, я просто преклоняюсь перед ним. Я зову его «Львиное сердце», он – бог своего дела!
В: После смерти Лори у Рика происходит нервный срыв. Каково это – потерять голову?
О: Когда они убили мою жену (вы понимаете, о чем я), это потрясло меня. С ней могло произойти все, что угодно. Я зашел к сценаристам и спросил: «Как вы думаете, когда Рик сломается?». И вот что они придумали. Я хотел уронить ружье, я хотел упасть – все, что угодно; я хотел, чтобы увидели, как этот сильный человек, который вел других за собой, упал на землю, ушедшую у него из-под ног. Мой преподаватель по актерскому мастерству всегда говорил, что, даже если ты выдираешь из себя кишки, должен быть катарсис. На самом деле, немногие переживают его.
В: В восьмом эпизоде Рик, наконец-то, знакомится с Вудберри. Как впечатления?
О: Я ненавижу Вудберри! Я чувствую нарастающую тошноту, когда мне нужно туда. Я все там ненавижу, даже смотреть на декорации не могу. Я люблю тюрьму – она красивая.
В: В Джорджии вы провели почти три года, снимаясь в сериале. Вы уже чувствуете себя, в какой-то мере, уроженцем американского юга?
О: Мне кажется, что я – южанин-британец. Вообще, мне редко приходится говорить на британском английском. Моя семья уже отправилась домой – это произошло незадолго до того, как я полностью адаптировался. Мне безумно нравится здесь. Сейчас почти три четверти года я провожу в Америке. Я люблю эту страну и радуюсь тому, что могу быть здесь. Знаете, даже с учетом жесткого лета и странноватой погоды, этот клочок суши вокруг Джорджии очень красив.