Мёртвые Хроники Мертвецов 0.9 Александр Бамбуков. За забором выжить

В туалете на полке лежит местная газета бесплатных объявлений «Все дела». Усевшись на унитазе, закурил, руки тянутся к прессе.
Как обычно раскрываю раздел «требуется». Газета с прошлой недели, но как одержимый вчитываешься в списки вакансий в надежде, что что-нибудь пропустил.  Охранник, продавец, водитель, грузчик, сторож-истопник… И на каждой странице сверху выделенным шрифтом:

Набор рекрутов в ряды Воинов Жизни
Зачистка красной зоны («рабица»)
М-да… Сплошная хрень… Хороших предложений в объявлениях не бывает, они передаются из уст в уста доверенным людям.
Как всё надоело.
Подтираешься, заправляешься. Кидаю окурок в струю воды из сливного бачка. Пора на работку. Хотя нет – надо руки помыть. Пара минут отсрочки.
Вот ходовая фраза: «счастье – это когда занимаешься любимым делом и за это получаешь деньги».
Нет любимых дел, за которые платят деньги.
Ни кто не заплатит тебе, если видят, что это дело доставляет удовольствие.
Работа за плату – извращенная идея выживания.

Я знаю, что значит выживать.  Я пережил Большое Отравление Города, когда ночью было заражено одно из основных городских водохранилищ. Кто и когда найдёт виновных в столь чудовищной трагедии? Страшно что, видя последствия, причины становятся не важны.
Утром 14 марта жители нашего города, использовавшие водопроводную воду, умерли. Восстали мертвецы. Мне повезло. На тот момент я работал в службе охраны на заводе по производству радиоизмерительных приборов, вернулся домой со смены длиною в сутки. Перед тем как плюхнуться спать, попил лишь «нарзана» (ну, той бутилированной псевдо минеральной жидкости, украшенной зелёной этикеткой, которую мне приходится приобретать из-за больного желудка). Мать ушла выгуливать собак – больше я её не видел – поэтому никто не вцепился в меня спящего.
В тот день спал я не много. Разбудили крики и визг на лестничной площадке. Уже давно минули те советские времена, когда люди открывали входные двери, заслышав шум снаружи, дабы вмешаться и помочь. Нет, сейчас мы делаем дополнительный оборот в замке и щёлкаем щеколду. Самые отзывчивые звонят в полицию. Я же включил компьютер и узнал о БОГе из новостной строки на «мэйле».
Повторюсь, что я осознаю, насколько сильно мне повезло. Моя заслуга состоит в том, что я не потерял самообладание. Чуть позже, совершая вылазки, произвел запасы продовольствия и безопастного питья из квартир, чьи хозяева умерли. Смог полностью приспособиться к сложившимся условиям, обеспечил себе достаточно комфортное существование, если так можно сказать.
Прожив больше недели в наполненном восставшими мертвецами доме, так не смог уничтожить ни одного мертвяка. Да, я редко здоровался с соседями, но это были люди, с которыми я каждый день встречался на лестничной площадке, либо у хлебного ларька  возле нашего дома. Конечно, бывшие люди. Прятался, убегал от них, но раскроить голову ни кому не смог. Блин, я повздорил с живым человеком – инвалидом из 134 квартиры, а к восставшим мертвецам отношусь с каким-то трепетом.
«Обеспечил комфортное существование» в центре ада.
После зачистки воинами жизни нашего дома, я снова вернулся в мир, где выживанием называют работу за плату. Культ денег правит живыми.

Территория завода, на котором я работал, была объявлена «красной зоной». Не потому, что там находилось много мертвяков, что было совсем уж сложно её зачистить. Вовсе нет. Наоборот – зачищать подобные заводские территории проще, чем жилые кварталы. Но сдерживать восставших мертвецов здесь проще благодаря забору из железобетонных плит. Закрыв все проходные и ворота, получали законсервированное пространство. До лучших времён. Бросив живые человеческие ресурсы на зачистку «красных зон» в «спальных» микрорайонах.
Мертвяков слишком много.
Правительство предлагало даже уничтожить все гетто мертвяков ракетно-бомбовым ударом. Но воины жизни, вставшие в оппозицию к действующей власти, выступили с предложениями о зачистке. Аргументируя это тем, что нельзя вот так взять и разрушить все жилые комплексы, что необходимо сохранить город для живых, а не создавать развалины, рассадник для мёртвых. Естественно, население их поддержало.
Я тоже работал в отрядах воинов жизни, занимавшихся зачисткой «красной зоны» в микрорайоне Южный. На так называемой «рабице». Это когда группа людей на открытом участке прячется за натянутой сеткой. Поджидают мертвяков и пиками, сквозь ячейки, кромсают черепа восставших. Жесть.
В заводе я работал на проходной, где каждую смену встречался взглядом с сотней людей. Многие из заводчан проживали в этом микрорайоне. Я узнавал их. Мне не мешали даже сгнившие в первую очередь мягкие ткани лица: нос, губы, щёки, уши. Я узнавал по взглядам.
Целиться и бить надо в районы рта, в носовую перегородку, ну и, в височную долю.
Языки у мертвяков сгнили. Лишь хриплый стон у женщин и подобие рёва у мужчин.
Просовываешь пику, ориентируясь на рост подходившего мертвяка. Затем толчок – острый наконечник пробивает череп. Кисть руки вращает древко. Этому ни кто не учит, но все выполняют это движение, так как нет желания бить мертвяка по второму разу.
Нередко подходили мёртвые дети. По телевизору поговаривают о детском иммунитете на трупный яд. Но только этот иммунитет ни хрена не спасает, если какая-нибудь тварь не вцепилась ребёнку в бок, челюстями сломав слабые рёбра, распотрошив грудную клетку. Либо, если дитя не сломало шею, вывалившись в окно, спасаясь от мертвяков.
В группе всегда есть люди, я в том числе, кто отказывался уничтожать их. И всегда находятся добровольцы, сцепив зубы и играя желваками, выполняющих это мерзкое дело. Кто же, если не они? Да, конечно.
В процессе уничтожения мертвяков, необходимо следить, чтобы уничтоженные своими телами не обрушили ограждение из сетки. Конечно, поодаль всегда дежурило несколько воинов жизни, вооруженных автоматами, на случай прорыва. Но эти кретины скорее потянутся к мобильникам, дабы заснять инцидент и выложить на «ютуб», чем возьмутся за оружие и прикроют нас.
Вот такая экстремальная затея по очистке. Тупость ещё в том, что грамотнее было бы дождаться зимы, когда мертвяки позябнут и станут больше кучковаться по подъездам,  а не во дворах и площадках. «Красные зоны» можно было бы разбить на отдельные закрытые здания, где по мере возможности изничтожать восставшую нежить. Но этот хороший план не подходит ни правительству, ни воинам жизни. И тем и другим подавай эффектную отчетность восстановления благоприятной жизни города. Политики хреновы.
Короче, недолго я проработал на «рабице».
Лучше стану батрачить за тарелку супа в Спасо-Преображенском монастыре.
Собственно туда я и иду.

Если места, кишащие мертвяками, называют «красной зоной», остальную, пригодную для безопасного проживания «зелёной», то территорию монастыря у нас в городе прозвали «голубой». Это не ассоциации с сексуальными меньшинствами, а цвет жизни. Резервация живых.
Я устроился в ремонтную бригаду. В монастыре нас, работников, более двух десятков. Обычно я работаю в паре с Ромкой. Он адекватный парень, не на много младше меня, но бухает – караул. Тот факт, что завтракает он содержимым пол-литровой  стеклянной бутылочки пива номер девять, говорит о многом. В принципе я привык и мы поладили.
Мы закладывали кирпичом окна, выходящие на уличную сторону, бетонными заплатами усиливали высокий каменный забор. А сколько ядохимикатов пролили по периметру и установили капканов! Ух!
Предпринимаются все возможности для уничтожения любой живности (акромя человеческой), боясь проникновения инфекции мертвяков на территорию монастыря. Стараются сохранить статус «голубой».
Тоже ржете? Вот такая ирония.
Стоит ли вспоминать историю про Иисуса, восставшего из мёртвых? Интерпретацией данной байки меня ежедневно кормит Роман. Как его вообще держат после подобных разговоров? Не знаю. Поговаривают, что он здесь скрывается от воинов жизни и руководство монастыря считает, что враг моего врага – это может пригодиться и закрывает глаза на богохульство.
Я же закрываю глаза на безделье Романа в обмен на хорошее настроение после его забавной философии.
Сегодня мы должны закончить установку крючьев под крышей колокольни. Это достаточно масштабный проект. Подобный крепёж  будет установлен на всех зданиях и на ограде монастыря. Цепляясь за крючья, планируют натянуть сетку, дабы защитить «голубую зону» от птиц. Данная затея стала осуществляться после серии сообщений в СМИ и мегабайтах дискуссий в интернете о «летающих трупиках птиц». Толком ничего не доказано, но как вечно бормочет местный «епископ-батяня» Афанасий:  «Береженого Бог бережет».
Закрапал мерзкий холодный осенний дождь.
Мы с романом спрятались под колокол. Курим.
К нам поднялся Игорь. Мужичек невысокого роста с короткой, ёжиком, стрижкой. Он здесь типа прораб.
- Игорёк, а чего ты не стрижен? Отрастил падлы уже. Иль в попы подался? – забавно расставляя ударения, спросил Роман. Он  постоянно подкалывал Игоря.
- Опять пьяный что ли? Снова Александр один работать будет?
Я, молча, потушил сигарету об подошву ботинка и аккуратно спрятал окурок в сигаретную пачку.
- Ничего страшного.  От дождя всё сыро, скользко. А Роман меня страхует.
Я кивнул на сплетение ремней у себя на пояснице, на веревочный трос, лежащий на полу звонницы.
- Ладно. Сегодня доделаете?
- Конечно. Сейчас вон «крестоносцы» пройдут,  мы продолжим. – Роман потушил сигарету об стену, оставив на побелке черный след, и щелчком отправил бычок в сторону выходящей из церкви участников ежедневного крестного хода. Процессию возглавлял Афанасий, размахивающий дымящим кадилом, распевающий зычным голосом молитвы. За ним следом, мелкими шашками, двигалась колона прихожан.
- Что ты делаешь, сука! – Игорь подбежал к проёму посмотреть, куда улетел окурок. – Пидарас!
Короткий удар. Игорь на голову ниже Романа и его кулак приложился в челюсть, под подбородок соперника. Романа лишь немного качнуло.
 В ответ, Рома схватил этого прораба за грудки и рывком выбросил его в тот же проём, что и злосчастный окурок.
Пролетев пару десятков метров, тело Игоря с глухим шлепком упало прямо перед  процессией крестного хода. Бабы завизжали.
Не меняя тональности исполнения молитв, Афанасий нанёс несколько ударов ногой по мертвецу. Затем принялся бить кадилом, целясь в голову покойного.